Пасхальный экспромт

Вы помните, как болели в детстве? Ну, вспомните, даже хоть банальную простуду. Кашель, насморк, температура, и, как следствие, приходилось, морщась, пить по расписанию горькие микстуры, рассасывать таблетки, капать капли и лежать, не вставая, в постели – приятного, конечно, мало. Но, с другой стороны, тут же отменялись всякие там школы и детские сады, а рядом с пока еще ненадоевшей постелью появлялась, отпросившаяся с работы, мама с книжкой в одной руке и горячим малиновым чаем в другой. Не надо говорить, что на завтрак-обед и ужин ты получал все самое вкусное и любимое, что в обычные дни «некогда готовить». Папа, хотя и  хмурился: «Кто позавчера лазил по сугробам до посинения?» (вариант: «Измерял все лужи от школы до дома?»), все же клал на столик рядом с кроватью большую вкусную шоколадку и пару яблок и мандаринов.

Гораздо хуже, когда ты попадал в больницу – мама с папой уже приходили только раз в день, после работы, а остальное время проходило в окружении суровых медсестер, которые ни свет ни заря будили, чтобы сделать укол, взять кровь из пальца или отвезти на какую-нибудь особо неприятную процедуру. Тогда, помню, лежишь и ждешь — не дождешься того времени, когда тебя придут навещать, и думаешь, ну, хоть кто-нибудь бы пришел!

Так как в детстве я нередко оказывалась в больничных заведениях (и не так давно снова умудрилась угодить в одно из них), то слово больница до сих пор моментально вызывает во мне бурю эмоций. С другой стороны, я с большим сочувствием и пониманием смотрю на тех, кто туда попадает, и прекрасно представляю, как радуются пациенты даже самому малому вниманию и заботе. Поэтому, когда наш отец настоятель вдруг предложил отцу Владимиру Ермакову съездить в Противотуберкулезный диспансер, в отделение к самым тяжелым больным – отвезти пасхальные подарки (обычные и шоколадные яйца и куличи), я решилась попроситься с ним —  составить компанию.

Как я себе это представляла – приедем, раздадим больным подарки, немного пообщаемся, покропим святой водичкой палаты и уедем. А на деле же вышло вот что… Не с первой попытки отыскав необходимый корпус, мы все же попали в приемную главного врача и минут 5 ждали окончания совещания. За это время я сидела рядом с батюшкой и во всю любовалась удивленным видом проходящих мимо медсестер и больных, которые явно не ожидали встретить в стенах больничного заведения священника.

Чего я никак не могла ожидать – что нам ТАК обрадуются! Мы поехали к ним без предупреждения, мирским языком выражаясь, на удачу, поэтому такой реакции никак не ожидали. Врачи и медсестры, видно, были очень рады привезенным для больных подаркам, но еще больше – факту появления батюшки. Я настолько привыкла, что к священникам люди чаще проявляют настороженно-недовольное отношение, что увиденная, совершенно иная картина встречи никак в голове не укладывалась.

О причинах их радости я узнала уже чуть позже. К слову, в отделение к особо тяжелым больным нас так и не пустили, объяснив, что там людей мало, а те, кто есть – с открытой формой – заразиться туберкулезом – как с добрым утром. Но подарки обещали обязательно передать. Но, зато, нам предложили взять коробки с шоколадными яйцами и перейти в другой корпус – навестить больных туберкулезом детей. В сопровождение нам дали врача и председателя профкома Наталью, от которой мы и узнали много-много всего.

Например, что в недавние годы диспансер переживал не самые лучшие времена, но с недавних пор ситуация изменилась в противоположную сторону: ведется ремонт, закупаются новые лекарства, совершенно изменилась атмосфера в коллективе, вдобавок, скоро грядет 100-летний юбилей, а тут и мы появились – наш приход они восприняли как явный знак милости Божией. Наталья пожаловалась, что к ним в последнее время активно подбираются сектанты – много и разных, врачи их прогоняют, но все равно — спасу нет! И, опять-таки, слава Богу, что «Церковь тоже обратила на нас внимание. Правда, вы нас теперь не оставите?». Эту фразу о том, что, как хорошо, что мы пришли, и просьбу не бросать их мы услышали еще не от одного человека и не один раз.

Впрочем, это и понятно, когда человек тяжело заболевает, духовные вопросы, которые мы можем отложить на потом, перед ним встают со всей своей неотвратимостью. И кто может дать на них ответ, как ни Церковь? Оказывается, среди больных есть и такие, кто просят об исповеди и Причастии, а медсестры и врачи, которым и за больными надо следить, и от сектантов  отбиваться, не всегда знают, к кому обратиться за помощью. Хотя, теперь, надеюсь, что знают. Да и самим врачам, как ни кому другому, нужна молитвенная помощь и поддержка.

За такими разговорами, дошли мы до детского корпуса. Как и в отделении для взрослых, вид батюшки привел в радостное изумление больничный персонал и маленьких пациентов, а когда отец Владимир взял в руки кропило и с пением Пасхального тропаря мы отправились по этажам – счастью не было конца. За нами тут же выстроилась длинная цепочка из медсестер, которые спешили открыть все-все двери, указуя нам путь с комментариями: «И вот сюда – здесь побрызгайте – детки здесь едят, и вот сюда – здесь мы сидим, и сюда… и нас, на нас тоже, можно, батюшка?»

Когда мы подошли к игровой комнате, нас чуть придержали и предупредили, что дети в диспансере лежат «тяжелые», в том смысле, что они собраны здесь с разных уголков, можно сказать, окраин Дальнего Востока: многие из неблагополучных семей, где родители пьяницы и даже наркоманы, многие из детских домов, вдобавок, это же еще и болеющие дети, поэтому к ним нужен, наверное, какой-то особый подход. Этого мы никак не ожидали! С ужасом я начала понимать, что сейчас произойдет встреча, к которой мы совершенно не были готовы, но, слава Богу, Господь Сам все управил – и слова нашлись, и подарков на всех хватило, и брызгам святой воды ребята были очень рады! Некоторые даже пытались подпевать незнакомо звучащим словам Пасхальных песнопений. Глядя на детские светлые лица трудно было заподозрить, что они уже увидели в своей жизни то, что, дай Бог, не знать бы им еще долгие-долгие годы.

Пока отец Владимир переводил для ребят с церковнославянского на русский, смысл тропаря «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…», я осторожно рассматривала детей – почти ни у кого на шее не висело нательного крестика. Вопрос о.Владимира это подтвердил – за редким исключением, дети некрещеные. Но потом пара девочек потом раз пять, наверное, спросили: «А вы крестите? А нас покрестите, да? А когда еще придете?» Вот тебе и Пасхальная «акция» — да сюда надо не одного батюшку с помощником, а целую группу катехизаторов отправлять, которые еще и с детьми умеют и любят общаться.

Этажом выше лежали подростки – это уже совсем другой возраст, и подход к ним нужен тоже иной – это не малыши, они уже что-то слышали о церкви, и непозволительно много для их возраста знают о неблагополучной жизни, наверное, поэтому на нас смотрят слегка с вызовом. Но, судя по тому, что к концу нашего небольшого диалога они слегка попритихли и слушать стали внимательней – видимо, удалось отцу Владимиру хоть чуть-чуть до них достучаться. Хотя, как мы уже поняли, работы тут еще ого-го — тут тоже почти все некрещеные и почти ничего не знают о Боге – надо все рассказывать «с нуля» и не за один раз.

На последнем этаже в спальне мирно лежали малыши, совсем крохи – они только улыбались и провожали глазами батюшку, который, стараясь тихо ступать по полу, чтобы не разбудить спящих, шепотом произносил молитвы и щедро кропил все святой водой.

Вот так и прошла наша «вылазка» в Противотуберкулезный диспансер. Обменялись с Натальей номерами телефонов и в очередной раз пообещали их не оставлять. Думали, что просто отвезем подарки, а наткнулись на целое поле для деятельности. В тот же день Наталья перезвонила мне и попросила узнать у нашего настоятеля о возможности еще раз (а лучше не раз) прислать батюшку, чтобы освятить другие корпуса – сотрудники очень-очень просят! А еще, если можно, побеседовать так же и со взрослыми пациентами. В общем, дел у нас теперь — непочатый край!

/p