По мотивам двух проповедей…
Вот и началась последняя неделя перед постом, а, значит, неизбежно перед верующими встают гастрономические вопросы, которые часто даже опережают духовные: а кальмаров есть – это благочестиво? А если я умираю — не могу жить без конфет? Ах, можно пастилу – ну, тогда живы будем! А уж что начинает твориться в последние дни – это вообще сложно себе представить, хотя, почему же сложно, частенько «логика» такова: надо успеть «оторваться» и съесть все то, что еще позволяется! А уж блинчиков-то успеть поесть обязательно надо! И мало кто подумает, чтобы этим мясом или этими же блинчиками, например, накормить голодных – тех, кому вообще нечего есть, кто рад найденной сухой корке хлеба у мусорного бака. Вряд ли, конечно, после этой статьи кто-то бросит свои дела и кинется искать голодных и страждущих, но если такой человек встанет на твоем пути, может, кто-то не пройдет мимо.
Ведь прошедшее воскресение значилось в календаре не только как последняя возможность поесть мяса перед долгим-долгим Великим постом, это же еще и начало недели о Страшном Суде – дне, когда Господь вынесет окончательный вердикт о нашей жизни, даст оценку всем нашим словам, делам и поступкам. Как это будет – мы читали в Евангелии: Он не спросит, сколько мы вычитали канонов, с акафистами или без, Он спросит, накормили ли мы Его, голодного, напоили ли алчущего, одели нагого, посетили ли больного и заключенного и добавит: «…истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». (Мф. 25:40).
Что еще интересно, эти слова Господь произнесет как ответ на вопрос: «Когда мы, Господи, видели тебя больным, нагим, голодным?». То есть оправданными будут те люди, для которых сострадание – естественное свойство души, поэтому и совершают они добрые дела привычно, не замечая этого, для них это уже как насущная потребность. Я вот, к сожалению, знаю, что у меня такого устроения души пока нет, но вспоминаю слова одного батюшки, что все начинается с поступков: чем больше ты будешь понуждать себя на добрые дела, и чем быстрее про них стараться забывать – тем скорее Господь в сердце все устроит.
Ну, а, возвращаясь к гастрономическим вопросам и масленичной недели, приведу под конец один жизненный анекдот:
Одна женщина исповедуется:
— Батюшка, я в строгий пост конфетку съела.
Батюшка:
— Угу.
Она:
— Батюшка, я осудила.
Батюшка, вздохнув:
— Лучше бы ты еще одну конфетку съела! (с)
Напомню известное, но часто забываемое правило, что ограничение в пище – это ведь только помощь нам в духовных трудах, потому что главный «продукт», который категорически запрещено есть в пост – это люди. Лучше есть конфетку, молоко или даже мясо, если ты при этом не будешь «есть» людей, т.е. не будешь их обижать, критиковать, осуждать, то Господь, наверняка, простит даже лишнюю конфетку в грядущие постные дни.
А что касается масленичной недели – это же вообще чудное время! Время, чтобы напечь вкусных блинчиков и отправиться в гости к тем знакомым и друзьям, с которыми в отношениях успели возникнуть трещинки, обиды, взаимные разочарования, таким образом, перед Прощеным Воскресением распрощаться со всеми обидами и с чистым сердцем вступить в строгие дни Великого поста.
Здорово)сложно идти средним путем, одна подруга говорила, как свой первый пост питалась монастырским уставом и повредила здоровье, другая крайность — есть все самое вкусное,не очень полезное с полным набором Е, зато без белка и мяса. То что дается без понуждения — это дар, а не дело(рассылка пришла на днях).Хотелось бы чтобы пост прошел с пользой для души и без вреда для тела)
Утверждение, приведенное в анекдоте, скорее всего ошибочное. И вот почему.
— когда святого отца нашего Иоанна Лествичника спросили, что вот мол брат строго постится, но тщеславится, что хуже? Он ответил, что пусть лучше тщеславится, чем нарушает пост, поскольку от чревоугодия случаются и все прочие падения. Попробуем разобраться в этом.
— первая заповедь данная людям еще в раю, была заповедь поста. Именно из — за нарушения поста Евой смерть вошла в мир;
— грехи наши делятся на вольные и невольные. Осуждение — грех невольный. Человек не может не осуждать, помыслы эти легко входят в нашу поврежденную природу трудами бесов. Пусть не сугубое какое осуждение, но мимолетное, всегда с нами: » Ктож так паркуется!», «Кому ты пас отдал, тетеря!», «Этот цвет помады совсем не идет ей, с ее то рыжими волосами.», «И за что только этим синоптикам деньги платят!» и тому подобное.
Могут не осуждать только святые и подвижники овладевшие с Божией помощью постоянной молитвой Иисусовой, ибо бесы боятся имени Господа. Чревоугодие же — грех вольный. Могла та дама не есть конфетку? Могла. Могла и не есть, и оттого постоянно думать об этой конфетке, терзало бы ее желание да так, что об осуждении забыла бы напрочь. И если бы долго крепилась, то долго бы и раскаивалась, с’ев: тоже не до осуждения других было бы. Вот вам и польза от поста духовная. Истинно, свою волю к добру мы можем выразить ограничением, прежде всего в пище. Ну и не надо, конечно, накладывать на себя совсем уж неудобоносимое. Не жертва нужна, но милость. И избрав для себя по размеру «вериги», потщимся носить их честно, тем и спасемся.
Простите великодушно по вашему обыкновению меня, убогого Максима.
Здравствуйте, Максим! Я с вами категорически не соглашусь. Во-первых, смерть в наш мир вошла не из-за того, что наши прародители предавались чревоугодию – объедались, грубо говоря, а потому, что возгордились, захотели стать как Бог, ослушались его и не раскаялись в содеянном. А дерево с плодом – это была только форма, через которую проявилось их непослушание. Главное, за что они были изгнаны – за гордость и за отсутствие покаяния.
Во-вторых, вы снова не правы, говоря о том, что осуждение – невольный грех. Вольный и еще какой вольный, потому что это же ваше отношение к происходящему. Вы сами выбираете, принять человека как есть, оправдать или осудить — это ваш выбор. Если он в вас так укоренился, что вы уже не замечаете и не справляетесь с ним – это уже совсем другой вопрос. Когда мы кого-то осуждаем, это значит, что мы считаем себя внутри лучше и благочестивей – это показатель находящейся в нас гордости, которая и есть корень всех зол. Человек может не осуждать, иначе бы борьба с этим грехом была бесполезна, а такого быть не может. Другое дело, что это очень тяжело, гораздо проще в пост не есть конфет и внутренне, скрыто гордится тем, что ты великий подвижник и, какой молодец, выдерживаешь пост. А отслеживать свои мысли и чувства, чтобы не судить – это гораздо сложней, и неудачи на этом попроще в этом по нашей внутренней гордости бьют и смиряют очень хорошо. Но и опускать руки, снимая с себя ответственность тоже нельзя – работать над собой надо всегда.
Еще раз напишу, что ограничение в еде – это НЕ САМОЦЕЛЬ поста, а только помощь в духовных трудах. И гордость, скрытая или явная, проявляющаяся в осуждении других или в том, что ты внутреннее превозносишься тем, что соблюдаешь пост – гораздо, в миллион раз страшнее съеденной конфетки.
Спаси Господи Вас за мудрость и поучение мне доставленные!
Простите меня, искренне, ради Христа!
Слава Господу!
Очень актуально! Уже идет Петровский пост. Тренировать свое воздержание хоть в еде, хоть в языке, необходимость первейшая да и труднейшая. Для меня-то точно.Язык мой — враг мой, мне вообще кажется, что он отдельно от меня живет и скудный умишко за ним не поспевает, это же сущий кошмар. А еда… К конфеткам и сладкому я, Слава Богу, равнодушна, а вот заставить себя есть, что мне не нравиться трудно, а надо. Только благодаря постам и начинаешь видеть, какое ты ничтожество, в сущности. И с хотимчиками-то справиться слабо и со всем остальным.То там споткнулась, то там упала. Тщеславие правда страдает, но все равно противно за себя.